25 июля 2015  

Возрождение Донбасса. Реплика Александра Проханова  

Видео 

Еще несколько лет тому назад я абсолютно никак не симпатизировал Проханову. Он мне казался злобным человеконенавистником и антисемитом. Сегодня, в результате событий на Украине я многое пересмотрел и, прежде всего, в себе самом. Я увидел настоящего Проханова и понял, что мы с ним во многом похожи. Мы одинаковы в любви к нашей Родине - Союзу Советских Социалистических Республик,  и непримиримы к ее врагам - независимо от их расовой, религиозной, национальной, социальной или любой другой принадлежности. Мы не рассматриваем Украину ни в каком другом аспекте, кроме как Советской. И уж ни в коем случае ни бандэровской и не фашистской. Донбасс - тоже частичка нашей великой Родины, которую народ Донецка и Луганска, в отличие от большой части народа Украины, Литвы, Латвии, Эстонии, Молдавии,  НЕ ПРЕДАЛ И НЕ ПРОДАЛ.Сегодня я уважаю Александра Андреевича Проханова за его страстную, искреннюю, верную любовь к Родине и за сохраненную гранитную непоколебимость этой своей позиции.

41234

Здравствуйте, я только что с Донбасса. Вечерами в окрестностях Донецка грохотала артиллерия, снаряды сыпались сначала по окраинам, потом приближались все ближе и ближе к центру. Ночами в открытое окно отеля шелестели сочные летние ливни. А утром из соседнего храма гудел, бил колокол. Призывал то ли к жизни вечной, то ли вызывал людей не блокпосты, в окопы, блиндажи.

Я ехал на Саур-Могилу представлять мою книгу, мой новый роман "Убийство городов", где рассказывается о войне на Донбассе. Саур-Могила — одна из трех священных русских гор. Саур-Могила уставлена монументами великих победителей, летчиков, танкистов, пехотинцев, которые созданы из бетона, отлиты из металла. На этой горе год назад шли страшные бои. Ополченцы батальона "Восток" держали вершину, зарывшись в окопы. И по ним день и ночь гвоздила украинская артиллерия. Танковые пушки, установки залпового огня иссекали всю эту гору, набивали ее раскаленным металлом, отрывали у монументов головы. Ополченцы держались до последнего.

И теперь я приехал на эту гору, ибо герой моего романа именно на этой горе понял ту войну, на которой он оказался. Героя постигло здесь озарение. И он понял, что Саур-Могила — это волнорез, о который разбиваются страшные волны тьмы. И Саур-Могила и ее защитники заслоняют не только Донбасс, но и нашу родину, наше отечество.

И вот теперь я здесь. Я дарю мои книги, подписываю их множеству ополченцев, которые приехали сюда, на Саур-Могилу, и жителям окрестных деревень. Они берут мою книгу, они рассматривают их, они хотят увидеть в этой книге самих себя. И за моими подписями, за нами всеми следят глаза этих бетонных могучих, изрезанных сталью, осколками солдат-героев.

С Саур-Могилы я отправился по войскам. Я двигался по блокпостам, по гарнизонам, я видел армию. Армию, которой еще не было год назад. Это стихия ополченцев сегодня сменилась регулярной армией, в которой есть не просто корпуса, батальоны, насыщенные новой современной техникой. Это армия нового типа. В этой армии, как говорили мне, очень силен дух. Конечно, говорили мне офицеры, на той стороне скопились огромные украинские силы, там множество солдат, множество бронетехники, но у нас дух, мы сильны духом, и мы непобедимы.

Когда я был в Горловке, начался отвод танков с передовой. Боевые машины пехоты, танки, в которых сидели донецкие танкисты, они с неохотой покидали передовую и углублялись в тыл на расстояние трех километров. И на линии огня в окопах оставались только мотострелки, вооруженные стрелковым оружием и гранатометами на случай удара "укров". Украинская артиллерия продолжала гвоздить по Горловке. Она била не по уходящим танкам, она била не по гарнизонам, не по штабам, она била по трансформаторам, по водоводам, по больницам, по электросетям, по той инфраструктуре, которую удалось восстановить, и которая создавала возможности жителям оставаться в своих домах, в своих поселениях. Они били туда, где скопились центры человеческой жизни, желая подавить этот дух сопротивления, вселить панику и уныние в народ. Но нет, повторяли мне мирные жители, у нас дух, мы не сломлены, мы чаем нашу победу.

Когда я ехал по донецкой земле сквозь пышные зеленые сады, сквозь эту тучную зелень, смотрели на меня скелеты домов, разгромленные поселки и городки, там, где еще недавно бушевала война. Но вдруг среди этих мертвенных скелетов я видел, что окна вставлены, что белеют в них стеклопакеты, что там и сям появляются люди. Это значит — эти руины не пустуют. Эти руины медленно, но неуклонно обживаются. А одноэтажные дома, которые превратила в труху, в прах украинская артиллерия, там работают бригады сельчан, которые соединяются вместе для того, чтобы строить дома, восстанавливать дома. Не только свои дома, а дома всего села. 10-15 человек собираются в артель, в бригаду, собирают из остатков разгромленного шифера фрагменты, кроют один дом, второй, третий, и так — один за другим — неуклонно движутся по селу, возрождая его к жизни.

И вдруг я вижу на перекрестье дорог мост, железнодорожный мост, который в прошлый раз был разрушен, а теперь он цел, и по нему движется медленно, осторожно состав, груженный углем. И по дорогам движутся автобусы, целые колонны, наполненные детьми, этими солнечными очаровательными мальчиками и девочками, которые, окончив школу, отправляются в пионерские лагеря. А в университетах я присутствовал при выдаче дипломов. Несмотря на эти бомбардировки, несмотря на тяжелую зиму, на голод, студенты доучились и получают дипломы. Поля золотятся подсолнечниками и белеют пшеницей. И мне говорили, что выращен рекордный урожай хлеба, и зимой Донбасс не будет голодать. У него будет свой хлеб.

И, конечно, донецкая интеллигенция, с которой я встречался. Учителя, профессора, музыканты, певцы артисты, писатели, они так жадно слушали мои рассказы о России, так остро и страстно воспринимали любое русское слово. И общее их настроение — это ожидание победы. Это знание того, что Россия их не оставит.

Интересны чиновники сегодняшнего Донбасса. Интересны министры. Они ничем не напоминают чванливых, вальяжных, пресыщенных властью чиновников. Они энергичны, они пришли во власть сразу с полей сражения. Многие из них ранены. Ранен и глава Донецкой республики Александр Владимирович Захарченко. Пуля пробила ему ногу, и он, раненый этой пулей, повенчан с Донецкой республикой. Он связал с ней свою судьбу, свою жизнь.

Новые представители власти строят государство. Они ошибаются, не все у них ладится, власть иногда начинает шататься и, казалось, падает из рук, но они учатся руководить экономикой, руководить юриспруденцией, они наладили снабжение.

Удивительно почтение людей Новороссии к своим героям.

На окраине Луганска стоит танк, который вне обороны был подбит бандеровцами, и тяжелый бронебойный снаряд прошил его броню, в танке сдетонировал боекомплект, был страшный взрыв, истребивший экипаж. И он, сгоревший, обугленный, осевший на гусеницах, превращен сейчас в мемориал. Его очистили, обмыли, покрыли сверкающим лаком, и на нем иконы, цветы, лампады, и он превратился в алтарь. И к этому алтарю припадают все, кто отправляется на блокпосты и на передовую.

Неподалеку от этого места я увидел памятный знак — там, где погибли наши герои-журналисты. Два отважных репортера ВГТРК. Там стоит поклонный памятный крест, выбиты их имена, там же цветы. И редкие автомобили, проезжающие по этому простреливаемому шоссе, замедляют свой бег и издают поминальные гулкие сигналы.

А в церкви, что на окраине Луганска, в этой церкви, пробитой снарядами, с провалившимся куполом, с фреской, на которой изображены Вера, Надежда, Любовь, я встречался с батюшкой, который говорил не о возмездии, не о яростном наступлении, говорил о неизбежной победе, он говорил о любви, о нежности. Он говорил о том, что в этих ожесточенных сердцах надо сохранить небольшие островки любви, благодати, потому что война не вечная. И нам придется опять мириться, и нам придется опять брататься. И тогда это сердоболие будет тем эликсиром, который омоет наши измученные войною сердца. Народ Донбасса очень сплочен. В нем я не видел ни богатых, ни бедных, ни левых, ни правых, ни монархистов, ни коммунистов, это сплоченное единое множество. Их сплотила та мечта о независимости и свободе, которую они провозгласили больше года назад, и провели свой массовый референдум. Их сплотила беда, которая на них накинулась. Их сплачивает мечта о неизбежной победе.

Я возвращался в Донецк, и опять вечерами грохотала и рокотала украинская артиллерия. Опять ночью шли проливные сочные ливни, и утром ухал колокол, и я покидал Донбасс, положив в мою книгу, мой роман "Убийство городов", синий цветок цикория, который я сорвал у дороги. Всего вам доброго.